Это фреска в капелле Торнабуони.

Капелла Торнабуони - знаменитая капелла во флорентийской церкви Санта Мария Новелла, украшенная фресками Доменико Гирландайо по заказу Джованни Торнабуони, родственника Лоренцо Великолепного и главы филиала банка Медичи в Риме.

О самой капелле Торнабуони есть статья в Википедии https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9A%D0%B0%D0%BF%D0%B5%D0%BB%D0%BB%D0%B0_%D0%A2%D0%BE%D1%80%D0%BD%D0%B0%D0%B1%D1%83%D0%BE%D0%BD%D0%B8
Там немножко перепутаны красивые девочки, но не суть.

Я подумала, если Гирландайо творчески позаимствовал одну идею у Джотто, то не поискать ли еще такие заимствования. Вот эта фреска, например. Конечно, если заимствовать напрямую, все догадаются, поэтому возьмем "рождество Марии":

отзеркалим:

Все хорошо, но возникает несколько проблем.

Во времена Джотто не было ничего дурного в том, чтобы одного персонажа нарисовать на картине ("фреска это не картина!" - Байгузина) несколько раз. Картина - это рассказ. Последовательный связный рассказ это главное, а изображение персонажа несколько раз - незначительные издержки на фоне колоссальных преимуществ.

Но во времена Гирландайо это стало уже не модным. Поэтому пришлось оставить младенца впереди, а заднего убрать и убрать женщину, протягивающую его Анне.

Вторая проблема - перспектива. Она должна быть!!! Или хотя бы должно казаться, что она есть...
Джотто фотоаппарата не имел, поэтому рисовал, как знает. А знает он, например, что стены дома, торчащие на рисунке вперед, параллельны друг другу. У нормального дома стены друг другу или параллельны, или перпендикулярны. Вы можете проверить у себя дома.

Гирландайо так не мог - не модно. Пришлось стенку со входом убрать, но прямоугольник крыльца остался - он превратился в дверь на задней стене.

Следующая проблема (дизайнеры поймут) - заказчики. Их надо нарисовать. Всех. И чтоб вышли как живые. И тещу. И покойную сестру Лукрецию (мать Лоренцо и Джулиано Медичи).

Как мы понимаем, успешный банкир - не тот донатор, которого можно изобразить в 1/4 роста, торчащим из-за коленки святого.

Времена не те. Поэтому нарисованные на фресках капеллы Торнабуони, Медичи и пр. оказались на самом-самом переднем плане, самым-самым наилучшем образом расположенные, в прекрасные одежды одетые.

Красивая девочка - скорее всего все-таки Лодовика Джоанна Торнабуони, хотя есть соблазн перепутать ее с Джованной Альбицци Торнабуони по мужу - они почти ровесницы. Портрет второй Джованны я выкладывала вчера. Она менее сутулая и менее длинноносая.

Бабушка у Лодовики за спиной - Лукреция, а позади, возможно ее сестра.

Совсем закидывать Гирландайо помидорами не будем. Отразим его фреску зеркально и убедимся, что он тоже умеет рисовать.

И оказывается, что все взгляды обращены к Лодовике, на нее смотрят с надеждой, к ней протягивают руки. Святая Елизавета даже на кровати приподнялась, а кормилица забыла про ребенка.

Очевидно, что Лодовика ничего такого не сделала, чтобы все, кто имеет отношение к святому Иоанну, так на нее смотрели. И не собирается сделать. Разве что она единственная дочь (мальчики не в счет) Джованни Торнабуони (заказчика) и в ближайшее время выйдет замуж за Алессандро ди Франческо Нази - очень политический брак. Нази потом будет видным деятелем Совета Девяти, поработает с Макиавелли...

Вспомним также, что святым покровителем Флоренции является как раз Иоанн Креститель, и покровитель города - это очень важно. Венецианская республика тогда же именовалась по ихнему покровителю - апостолу Марку.

То есть получается, что вся Флоренция с надеждой взирает на девочку, при участии которой два знатных рода...

К сожалению, все эти планы и мечты лишь приглашение поиграть в лотерею. Лотерею первых родов.

В поэме Фирдоуси (935 - 1020 гг) "Шах-наме" описывается рождение героя Рустама через кесарево сечение. Про обезболивание в процессе нет ни слова, но там, на третьи сутки родов, было уже пофиг. Все закончилось хорошо. Через несколько лет Рудаба родила еще одного ребенка, на этот раз без приключений.

К XV веку в Европе это хирургическое знание (как и многие другие навыки) было полностью утрачено. И ни в XVI, ни в XVII, ни в XVIII веке не восстановилось. То есть извлечь из умирающей роженицы живого ребенка - пожалуйста, а дальше никак. Описаны, конечно, единичные случаи хэппи-энда, но они из разряда чудес. Поэтому, когда первая жена Павла I не смогла родить и стало понятно, что ребенок умер, вопрос резать или не резать стал чисто косметическим.

Первый шаг изобрести все заново в начале XIX, но он был одноразовый - женщине удаляли матку.
Потом, си-ильно потом изобрели асептику. Но это была уже совсем другая история.
Про антибиотики молчу - их в составе плесени использовал еще Парацельс.